Флибустьер. Магриб - Страница 75

Де Пернель склонил голову:

– Я понял, мессир капитан. Но удастся ли вам выйти на берег? Положим, вы скрытно захватите тюрьму – молю Бога, чтобы это получилось! Но дом – не тюрьма, там, кроме охраны, есть слуги, женщины… Малейший шум, и вас обнаружат, а затем…

– Пусть обнаружат. Главное, добраться до Карамана.

– Разве? Я полагал, что главное – ваша супруга.

– И это в самом деле так. Но Караман – гарантия ее и нашей безопасности, и потому, ворвавшись в дом, мы его схватим. – Тут боцман провел ребром ладони по горлу, но Серов покачал головой. – Нет, Боб, ты его не зарежешь, а будешь беречь как лучшего друга… даже как родного брата.

– Хрр… У меня нет бррата, – сообщил Хрипатый Боб. – Я вообще сиррота. Я эту мочу черрепашью…

– Сказано – нет! Мы ведь должны попасть на судно вместе с Шейлой и нашими людьми. Караман будет нашим заложником. Пока он жив и в наших руках, мы можем диктовать условия. Например, такие: жизнь Карамана в обмен на свободную дорогу к морю и надежный баркас. Я думаю, он согласится.

Де Пернель, Хрипатый и Деласкес обменялись взглядами, потом рыцарь произнес:

– Я снова убедился, что вы, маркиз, видите дальше нас всех и способны предсказывать то, что еще не случилось. Таким уж вас сотворил Господь, наградив особым даром, коего нет у нас, обычных людей. Вы – капитан корсаров, но повернись ваша судьба иначе, и вы бы стали великим полководцем!

Может, еще стану, подумал Серов, протянул руку и дружески стиснул плечо де Пернеля.

– Уже поздно. Идите спать, друзья мои. Я останусь тут, подумаю… Мне надо разработать подробный план.

Его собеседники поднялись и молча направились к лестнице. Глядя им вслед, Серов размышлял о том, что он, дитя двадцатого столетия, и правда отличается от этих людей. Меньше эмоций, больше разума и намного больше предусмотрительности… Ведь ни Деласкес, ни Боб, ни де Пернель не спросили, как он намерен доставить к берегу Шейлу, то ли пешком, то ли на носилках или, положим, на спине ишака… Женщина на девятом месяце, а ее необходимо провести милю или две мимо разбойничьего стана! Даже для этой суровой эпохи случай неординарный… Вдруг по дороге она соберется рожать! Его дитя, его ребенка! Представив это, он судорожно вздохнул и пожалел, что Хансен остался на «Вороне».

На сборы ушло два дня. Деласкес купил шестерку мулов – этим выносливым животным предстояло тащить припасы, оружие для парней Уота Стура, одежду и дамское седло для Шейлы. Абдалла, знавший, кажется, любую пядь земли в Магрибе, совещался с аль Рахманом, выбирая маршрут понадежнее. Местность, лежавшая между городом и карамановым владением, была не очень населенной, однако тут попадались деревни, поля и выпасы для коров и овец, а кое-где стояли укрепленные усадьбы богатых купцов и приближенных дея. Чем дальше от морского берега, тем реже попадались поселения, а поля, масличные и фруктовые рощи уступали место дремучим лесам: в предгорьях – из пробкового дуба, лавра, мирта, земляничного и мастикового дерева, а выше – из алеппской сосны и нумидийской пихты. Абдалла утверждал, что под их сенью можно пройти от Агадира и Эс-Сувейры на далеком западе до Туниса на востоке, и значит, эти субтропические леса тянулись больше, чем на тысячу морских миль.

На третий день, ранним утром, отряд отправился в дорогу. Город покинули мелкими группами по три-четыре человека, под видом торговцев и погонщиков. Мушкеты, сабли и запасы пороха и пуль были надежно укрыты рогожей и походили на тюки с товаром; припасами, вяленой бараниной, лепешками и финиками, набили корзины и мешки; люди, в низко надвинутых чалмах, с лицами, закрытыми от пыли кисеей, ничем не отличались от других бродячих коробейников, возивших вдоль побережья Магриба посуду, ткани и недорогие украшения.

Миновали, не собираясь вместе, нищие окраины с глинобитными лачугами, потом – обширную территорию с особняками знати; тут зеленели сады, журчали арыки и в воздухе плыло благоухание цветущих персиковых деревьев. Встретились в условленном месте и повернули на северо-восток, к горам. Их склоны постепенно становились круче, плодородная земля делалась все более твердой и каменистой, сады кончились, начался лес с раскидистыми пробковыми дубами и почти непроходимым подлеском. Но мавр шагал вперед с уверенностью опытного проводника, отыскивая, то ли по собственному разумению, то ли по советам аль Рахмана, узкие, едва заметные тропинки. Как пояснил Абдалла, местность между горами и морем называлась Телль, и сейчас они находились на южной ее окраине, в горной чаще, где можно было встретить берберийского льва, муфлона или стадо диких кабанов.

К полудню отряд углубился в горы, и Абдалла нашел еще одну тропу, ведущую прямо на восток. Под густыми древесными кронами было прохладно, люди и животные двигались в хорошем темпе, не ощущая усталости, и Серову чудилось, что впереди их ждет не схватка с жестоким врагом, а пикник с шашлыками. Вокруг буйствовала весна, более щедрая и яркая, чем жаркое лето в Подмосковье. В узких глубоких каньонах, заросших розовыми цветущими олеандрами, слышался рокот бегущей воды – то ожили сотни уэдов, питаемых снегом горных вершин. Эти вершины, то каменистые и покрытые жесткой травой, то одетые льдами, высились над изумрудным поясом лесов; волнистые очертания ближнего хребта и дальних, еще более высоких, словно текли бесконечной чередой с запада на восток, радуя глаз фиолетовыми, голубыми и розовато-лиловыми переливами. Вверху синело небо, разорванное в клочья древесными кронами, и солнечный свет, пройдя сквозь зеленый полог, падал на землю тысячей призрачных, полных сияющих искр колонн.